Смерть взаймы - Страница 84

– Какие будут предложения? – поинтересовался я. Молчание. – Значит делаем так – ищем гобблинскую пещеру с дверью, и дальше идем под землей. Они все взаимосвязанны, эти ходы, так что…

– Почему бы тебе не попробовать применить магию? – прервал меня полковник. – В Крепости у тебя очень неплохо получилось. Сотвори еще одного дракона и пусть они разбираются…

– В Крепости я использовал энергетические резервы их защитной сети. – Я сокрушенно развел руками. – Самому, за счет своих резервов, мне и кролика не сотворить. Увы – мы можем только бежать.

В этот самый момент в десятке шагов от нас покатился по склону камешек. Я бросился наутек, прежде, чем понял, что произошло, остальные последовали за мной. Пробежав метров двести, я остановился, и опять произнес Истинное Зрение, стараясь накрыть им как можно большую площадь. Тогда мы увидели, что наш преследователь больше не был одинок – по крайней мере две новые твари двигались к нам с разных сторон. Мы опять побежали. После двух заклинаний меня покачивало, к тому же не оставляла мысль, что спасаясь от ставших видимыми противников мы идем прямиком в объятья невидимому…

Гобблинские ходы… Вообще-то они пронизывают эти горы во всех направлениях, соединяются, расходятся, образуют залы и ныряют на невообразимую глубину в шахты. Обычно они имеют двери, дабы удерживать непрошенных гостей снаружи. Мы стояли как раз перед такой дверью, и дальше пути не было. Ибо на двери были начертаны руны. На решение задачки мне отводилось минут пятнадцать, после этого нас должны были начать есть.

Руны – это еще одно изобретение Артура Ли Норта, они являются, если так можно выразиться, физиологической письменностью. Если, к примеру, данный текст был написан гобблином, то любой гобблин сможет его прочесть. Но никто иной, ни эльф, ни человек, причем дело не в знании алфавита. Письменность, присущая расе. Точно также обстояли дела с текстами, написанными эльфами, орками и тому подобное. Одним лишь людям руническое письмо было недоступно.

– Рита, мне потребуется веревка. – Если то, что я задумал, сработает, мы укроемся за каменной дверью. Если нет – я буду связан, и даже не смогу сопротивляться, когда меня будут есть. – Свяжи меня.

– Что? – удивилась девушка.

– Я собираюсь превратиться в гобблина. На время. Только так можно прочитать эту белиберду. Нет-нет, ноги тоже. И локти.

Итак, гобблин. Я – гобблин. Злой, и очень агрессивный. Если бы не веревки, которыми его связали, он перегрыз бы людям горло. Кроме девчонки, которую… Я – гобблин… Самогипноз, первое, чему меня научил Старик, когда выловил замерзшего мальчишку из проруби, куда его забавы ради столкнули старшие ребята. Всего лишь – за то, что не хотел колоться. Плюс магия, которая в этом мире подчиняется, как ни странно, тем же законам, что и стариковская наука. Посмейся над собой. Ирония. Не концентрация и могущество

– всего лишь легкий юмор… Сидит псих в смирительной рубашке перед закрытой дверью в туалет, а ручку не повернуть – руки-то за спиной… И бормочет… Я

– гобблин…

Глава 11.

– Я так понимаю, что я ее открыл? – поинтересовался я, приходя в себя.

– Открыл, – согласилась Рита. – И потом закрыл. И наговорил такого…

– Это был не я… – неуверенно сказал я. Интересно знать, что именно я нес?

Я лежал в небольшом зале, где сходились три тоннеля – архитектура не гобблинская, а типично гномовская. Старые тоннели. Любопытно – а дверь делали гобблины… Наверно, сначала гномовскую сломали. Ну и хорошо, а то я постарел бы, пытаясь разгадать все их кнопки, скрытые пружинки и отравленные иголки.

Я попытался встать, и обраружил, что еще связан. Оказывается, даже связанным, я пытался доползти до полковника и укусил-таки его за ляжку. Меня развязали, только после того, как я заверил всех собравшихся, что этого больше не будет. Я даже вызвался поцеловать больное место в знак примирения, но не нашел понимания у пострадавшей стороны.

Следующий вопрос – куда дальше. Мы вошли через один из тоннелей, следовательно, оставалось два. Поколебавшись, я выбрал ведущий вниз. Мы пошли…

С той поры, когда эльфы изобрели вечные светильники, проблемы освещения тоннелей, в общем-то, не существовало. Но гобблины любят темноту, да и гномы тоже, так что света от налепленных на стену светящихся бляшек едва хватало, чтобы не наступать друг другу на ноги. Мы шли вниз, и через три часа я начал сомневаться, правильно ли мы выбрали тоннель. Компас в Кристалле не действует, однако у меня было врожденное чувство направления, развитое эльфами до довольно хорошей точности. Мы шли в нужном направлении. Вот только – все ниже и ниже, да и тоннель не ветвился. Я опасался, что мы придем в конце концов в заброшенную шахту, и вынужденны будем повернуть назад. И потом – как глубоко может вести ход? Мы спустились, по моим подсчетам, почти на километр – еще три – пять часов такими темпами, и мы будем на уровне моря.

– Здесь комнаты! – вдруг сказал шедший впереди Ли.

Мы решили задержаться, чтобы обследовать находку. Комнат было двенадцать, они располагались в тоннеле, отходящем от нашего под прямым углом. Для разнообразия, этот тоннель не вел ни вверх, ни вниз, а был горизонтален. Длины в нем было метров пятьдесят, и заканчивался он тупиком.

– Не знаю, – признался я, после того, как мы обследовали все двенадцать комнат, и не нашли ничего, кроме каменной мебели. – Похоже, здесь просто останавливались те, кто шел по главному тоннелю. Не забывайте, мы идем быстрее гномов, для них то, что мы прошли – это день пути.

– Значит, мы тоже можем переночевать здесь? – спросила Рита.